Дазай с какой-то особенной нежностью гладит Акутагаву по щекам, стирая с них слезы.
— Акутагава-кун, почему ты плачешь?
Дазай спрашивает вникуда, спрашивает, прекрасно зная, что ему не дадут ответа. Акутагава будет молчать, потому что Дазай лично вырвал ему язык.
Несчастное, страдающее дитя! Такое хрупкое, поломанное и бесконечно беспомощное. Дазай целует Акутагаву, целует так бережно, как только умеет, забирает к себе на колени и качает на руках.
Акутагава к нему по-прежнему так доверчиво и бесстрашно жмется, что Дазай чувствует легкий укол совести.
Что ты натворил?!
Что ты сделал с ним?!
— буквально вопит в голове внутренний голос, но Дазай игнорирует его.
Он баюкает Акутагаву словно младенца и уговаривает не плакать. Бинты крепко стягивают тело Акутагавы, он укутан в них, как в паутину, с ног и до головы. Дазай думает, что бинты эти похожи на его собственные.
На прошлой неделе он ампутировал Акутагаве руку, и, кажется, раны у того еще болят.
— Разве я не учил тебя терпеть боль? — тихо спрашивает Дазай.
Акутагава кивает и прячет лицо, утыкаясь в шею Дазая.
Нежность.
Необыкновенная щемящая душу нежность накрывает Дазая с головой. Как это восхитительно — смотреть на такого замученного и беспомощного Акутагаву.
Восхитительно!
Все раны на этом хрупком, словно высохшем, теле смотрятся неподражаемо. У Акутагавы уже нет одной руки, и Дазай ловит себя на мысли, что не против отрезать ему и вторую.
Зачем тебе нужны руки, Акутагава, когда у тебя есть я? Для чего тебе сопротивляться?
Сумасшедшие.
Они оба явно не в себе, если зашли так далеко.
Дазай еще раз смотрит на израненного Акутагаву, поворачивает к себе лицом, и, улыбаясь, спрашивает:
— Где болит?
Акутагава показывает на культю. Продолжая ненормально кривить губы, Дазай наклоняется и целует забинтованную конечность. И Акутагава успокаивается, он верит Дазаю, верит ему, как богу!
Дазай соприкасается с ним лбами, он закрывает веки Акутагавы большими пальцами и несильно давит на его глаза. Тот дергается, но не пытается отстраниться.
— Тебе больше никогда не придется плакать, — обещает Дазай.
